Любовные голоса - Страница 23

— Пообедать? — переспросил Кен.

— У меня, — уточнила она. — Я приглашаю тебя на барбекью.

— Спасибо, — проговорил Кен. — Мне этого очень хочется.

Он отворил дверцу автомобиля и вышел. Затем попросил, опираясь рукой о корпус автомобиля:

— Позвони мне сегодня вечером, ладно? Мне очень хочется с тобой поговорить…

— Но мы же проговорили весь день…

Он круто повернулся и пошел прочь от машины. Короткими движениями трости, бывшей у него в руках, Кен прокладывал себе дорогу. Это были его первые важнейшие шаги к независимому существованию с тех самых пор, когда он самостоятельно встал на ножки одиннадцати месяцев от роду.

Ничего не говори, беззвучно умолял он ее, понимая, что Ингрид следит за ним из машины. Не предлагай мне помощи.

— Кен!

Он остановился, держа спину неестественно прямой и не оборачиваясь.

— Я брюнетка, — сказала она, как ему показалось, с отчаянием в голосе.

Он запрокинул голову назад и рассмеялся такой откровенной лжи. Конечно, брюнетка. Ингрид Бьернсен, переодетая норвежская принцесса, такая же брюнетка, как он сам лысый.

Энергично работая перед собой тростью, он устремился вперед, мечтая побыстрей оказаться у лесенки, ведущей к подъезду дома. Он шел правильно. Нащупал тростью первое препятствие на своем пути, определил его высоту, расстояние до него, затем поднял ногу. В этом месте начинались ступеньки, которые привели его к входу в широкий вестибюль. Здесь он уже мог идти совершенно уверенно.

Кен нащупал в кармане ключ, вставил его в замок и услышал, как Ингрид заводит машину. Перед тем как открыть дверь, он обернулся и помахал рукой. Через несколько секунд шум двигателя замер вдали.

Какой он смелый, думала Ингрид, следя за тем, как Кен поднимается по ступенькам. Она силой заставила себя сидеть в машине, вместо того чтобы бежать следом за ним и предлагать ему проводить его до двери. Он должен был сделать это самостоятельно. Он хотел сделать это сам.

Кен был полон решимости преодолеть слепоту, которая делала его жизнь неполноценной. Понятное дело, он испытывал к себе естественное чувство жалости, граничившее с презрением, поскольку воспринимал это как слабость.

Сможет ли такой мужественный человек, как Кен, простить ей, Ингрид, отсутствие твердости духа?

Придет день, когда ей наверняка придется рассказать ему о себе все, прежде чем он узнает об этом случайно. Правда… пока что она не готова это сделать. Ведь они не так давно знакомы и она не вполне доверяет его способности правильно понять вынужденные паузы, которые иной раз случаются в разговоре.

С другой стороны, Ингрид не покидало ощущение, что она хорошо знает Кена, знает до такой степени, что порой чувствует себя его составной частью. Виной тому его поцелуи, которые возбуждают ее так сильно, что она едва не теряет рассудок. Она все время спрашивала себя: как она может так откровенно, без остатка, реагировать на ласки мужчины, пока они, как следует друг друга не узнали?

За пять прошедших ночей они проговорили в целом не меньше десяти часов по телефону. Для них это были вечера и ночи напряженной эмоциональной деятельности, заполненные взаимным узнаванием. В это время они не отвлекались ни на что другое, не прерывали общения, не переключались на других людей. Она теперь знала, кого из писателей он любил, какие книги перечитывал, кто его старые друзья. Ей стали известны его любимые фильмы и то, в чем их вкусы совпадают. А совпадают они во многом. Обнаружилось, что даже в политике у них общие симпатии и антипатии. Вдобавок они принадлежат к одной церкви, хотя и не слишком усердствуют в соблюдении религиозных обрядов. Им нравятся примерно одни и те же развлечения. И смеются они приблизительно в одинаковых ситуациях.

Оба предпочитают парусный спорт, лыжи и плавание. Что же касается тенниса, то Кен считал это занятие напрасной тратой времени. Ингрид иногда играет, но когда мяч летит прямо на нее, испытывает безотчетный страх, от которого до сих пор не может избавиться.

Она, в свою очередь, знала, что в глубине души он боялся ездить на машине через мосты. А ему стало известно, что она ненавидит школы-интернаты, где ее приучили строго придерживаться правил. Он рассказал ей о своей мальчишеской мечте изобрести уникальную компьютерную игру, которая сделала бы его миллионером. А также о том, что он надеялся в один прекрасный день создать проект дома для себя самого. И для своей семьи? Этого он не уточнял, но то, что он говорил, убеждало, что дом должен был быть семейный. И в разговоре получалось так, что вроде и ей предстояло в нем жить.

Да, конечно, они беседовали, делились друг с другом своими мыслями, планами, фантазиями, но значило ли это, что они действительно знали друг друга?

Нет, во всяком случае, он-то ее не знал. Если бы он знал ее, он бы ею не восхищался, думала она.

Всю последнюю неделю он мечтал о ней. Слыша ее голос, все его нюансы, он в своем воображении создал ее образ. Теперь все изменилось: он вспоминал сладостные мгновения, проведенные вместе с ней. Он чувствовал ее аромат! Слышал хрипловатый голос, который звучал в десять раз живее, чем по телефону. Ощущал тело, плотно прижавшееся к нему, ставшие твердыми соски, ее напряженное дыхание, теплые губы, шелковистую кожу.

Когда они были вместе, он ощущал только ее. Когда ее не было рядом, она целиком завладевала его мыслями.

Он ясно осознал, что наконец встретил женщину, которую готов добровольно впустить в свое сердце.

7

Когда Кен поднялся на следующее утро, к нему первым делом пришел сосед, который напомнил ему, что вечером на заднем дворе дома устраивают барбекью.